Ларе-и-т`аэ - Элеонора Раткевич

Эттрейг между тем не собирался терять времени даром. Грудь его ходила ходуном, словно после поединка – еще бы, ему и минуты отдыха после оборота не выдалось! – но рассиживаться на снегу, когда другие заняты делом… нет, это вы комунибудь другому предложите. Пока Илери вливала силу и жизнь в тело брата, эттармец нашел себе занятие попроще – но оттого не менее нужное.

Эттрейг взялся за петлю, все еще стягивающую ноги Эннеари. Узел не поддавался. После нескольких минут возни Эттерейг взялся за нож – но и от клинка оказалось мало толку. Разрезанная веревка сплеталась вновь, едва изпод лезвия. Клочья ее липли к телу Арьена, словно его собственная кожа.

– Погоди! – Да, Алани тоже до самых печенок пробрало – разве вздумал бы иначе вышколенный паж обратиться к его иноземному высочеству Эттрейгу на «ты»!

Высочеству, впрочем, было в высшей степени безразлично, как его именуют. Эттрейг беспрекословно посторонился, давая место юному магу рядом с собой. Алани коснулся пальцем вороненого клинка, и тот послушно вспыхнул темносиним огнем.

– Вот теперь режь, – сказал Алани. – А обрезки этой пакости дай мне, я сожгу. Иначе нам от нее вовек не избавиться.

Из промерзших заснеженных веток развести костер непросто – но Алани и не стал этого делать. Обрезки пут горели в его ладонях куда лучше, чем в огне обычном. Какая уж там математика, пусть даже и прикладная! Молодец мальчик, подумалось мимолетно Илмеррану – а за этой вполне привычной мыслью непрошенно явилась другая: и почему я зову его – их всех – мальчиками? Почему не могу, ну никак не могу привыкнуть, что они уже давно взрослые? И Алани – вон какой мастер вырос… и Лерметт – уже почетный доктор Арамейля, а все у меня в мальчиках ходит… и Арьен – чтобы посреди такого кошмара да не растеряться… выросли мои ученики… давно уже выросли – а я и не заметил за невременьем…

Лерметт глаз не мог отвести от алого шелка, наполовину скрывшего лицо Арьена – потому и не заметил, как Аркье, Лэккеан и Ниест приблизились в к нему вплотную, ведя коней в поводу.

– Там… Джеланн, – хмуро сообщил Ниест, не подымая головы. – Мертвая.

– Тоже? – ужаснулась Шеррин.

Лерметт только усмехнулся краешком губ. Онто полагал, что более солнечной наивности, чем та, что проистекала из безграничной доброты Лэккеана, и быть на свете не может… и ошибался, да как! Лэккеан, если судить по непривычно жесткой линии скул, как раз преотлично понял, что к чему.

– Не «тоже», – помотал головой Аркье. – Уж не знаю, за что сообщник с ней разделался… но именно сообщник. И никак иначе.

– П… почему? – потрясенно вымолвила Шеррин.

Лоайре только вздохнул молча. Легко ли поверить, что к зверству, которое и в рассудкето не умещается, приложил руку ктото из своих… ктото, кому еще вчера вы все улыбались в ответ… с кем вместе шутили, смеялись, трапезу делили… и ничего не заподозрили, не предвидели, не догадались!

– Здесь ктото слишком хорошо знал, как убивать эльфов, – мрачно пояснил он. – Мучительно – и наверняка. Один только нож в спину чего стоит!

– Не иначе, эту мразь ктото спугнул, – отозвалась Илери – в первый раз с той минуты, как велела прикрыть Арьену лицо. – Просто чудо, что один глаз уцелел.

– А он и не уцелел, – бездумно молвил Арьен.

– Но… как?… – вырвалось у Лерметта.

– Лериме. – Да, голос Эннеари сделался ощутимо тверже и крепче. – Когда бы не ты, быть мне слепым на всю жизнь.

– Но меня же здесь не было… – растерянно выговорил Лерметт.

– Зато ты был на перевале, – напомнил Эннеари. – Помнишь – «ноги себе ломать, чтобы изпод камня выбраться»? Я так и сделал. Не сразу в никеруи нырнул, а… – эльф судорожно сглотнул. – Он как раз с левого глаза начал… а правый еще цел был… глаза врага – тоже зеркало… во всяком случае, другого у меня не было.

Илери не сказала ни слова. Только пальцы правой, свободной ее руки легли на запястье Лерметта и сжали его крепкокрепко.

– Кто это был? – осведомился Лерметт безжизненным ровным голосом.

Ответить Эннеари не успел. Глазастый Лэккеан углядел на снегу темный комочек, бывший не сгустком крови, а чемто иным, наклонился и поднял его.

– Кто бы он ни был, а наставляла его Джеланн, – спертым от ненависти голосом произнес Лэккеан. – Вы только посмотрите…

На его ладони лежала такая безобидная с виду вещица – несколько отполированных деревяшек и гроздь «тигровых глаз», свисающая с разорванного кожаного шнурка. Шнурок был темным от крови… так вот чем Арьену руки связали! И… вот как удалось заставить его выйти среди ночи – босого, полуодетого, почти бессознательного… вот что вспоминал и так и не смог вспомнить Лоайре! Вот за чем Арьен бежал быстрее предела возможного – не мог не бежать…

– Это же еще додуматься надо до такого издевательства – связать руки этим ! – с отвращением выговорил Ниест. – Ко всему еще и предельное оскорбление.

– Тут Джеланн просчиталась, – заметил педантичный Аркье. – Ни один человек не знает, что такое лареит'аэ.

– Я знаю, – отрезал Лерметт.

– Значит… на тебя и должны были подумать? – изумился Лоайре. – Чушь какая! Никому бы и в голову не пришло…

– За чужую голову не ручайся, – хмуро отмолвил Эттрейг. – Головы, они разные бывают. Мы бы не подумали, Эвелль тоже, за Аккарфа не скажу – а вот, к примеру, Иргитер…

– А Иргитер так и так крик бы поднял. – Эннеари уже не лежал, откинувшись на руки Лерметта, а полусидел, опираясь на локоть. – Чтобы подозрения отвести. Это ведь был Териан.

– Кто? – нахмурясь, переспросил Сейгден.

– Мерзавец один из его своры, – презрительно напомнил Эннеари. – Тот красавчик, которого я с крысой сравнил. Вот он и решил сквитаться… хотя не только. Не верю, чтобы Иргитер о таком ничего и ведать не ведал. Конечно, Териан не в своем уме, а безумцам закон не писан… да и не все я помню, о чем он тут бормотал… но он хоть и сумасшедший, а все же придворный.

– Разберемся, – кратко посулил Лерметт.

– Почему только вы? – возмутился Эннеари. – Я тоже.

– Лежа в постели? – приподнял бровь оборотень.

– Нет, – усмехнулся Эннеари. – Я уже почти в порядке, голова только кружится – но сесть в седло я смогу. А когда вернемся, мне только умыться останется. Это закрытые раны заживают долго, а открытые… чем тяжелее рана, тем быстрее она исцеляется.

– Год назад ты так не умел, – задумчиво произнес Лерметт.

Илери сердито фыркнула.

– Именно, – хмыкнул Арьен. – Думаешь, когда моя дражайшая сестра узнала, что я едва без ног не остался, она мне хоть минуту покоя дала? Да меня Илмерран, и тот никогда так не тиранил!